Отлично, айподец опять завис.
Жарко как-то. Я снова дома, сделала только треть отчета, дохуя сортировать, переписывать и прочее и прочее.
Сначала надо, правда, рассортировать все то барахло, которое валяется по всей комнате.
Лясникова на меня обиделась. Надо бы ей позвонить.
А вчера мне Леша звонил, я аж села от неожиданности. Все замечательно.
Что-то я привыкла курить одну за другой, не накуриваюсь ни фига.
Оооох, что ж я маленький не сдох?
Музыка. Йасухару-сан пробивает мне мозг сверлящим, ослепительно-белым звуком флейты. А потом надрывный, хриплый визг Вольского, о том, что ничего уже не изменить. Нiколi, нiколi не будзе без болю...
Надпись "онлайн" возле фото. Пронзительные, неаккуратные гитарные риффы, грязно-синего цвета, запутанный узел вздутых вен на шее, нiколi нiколi...
Двадцать ноль-ноль.
Тянет на улицу. Мое существование приковано к четырем стенам снулой сталью наручников. Проваливаюсь в пустоту, увлекаемая хрипом из колонок. И сегодня я могу себе это позволить. Хотя бы ненадолго. По-настоящему все начинается только завтра.
"...У кагосьцi душэўная рана,
У кагосцi заўсёды нiрвана..."
Обкусанные губы, потрескавшиеся руки, синяки под глазами, я отлично выгляжу. "Усе застаецца..."
Кашель рвет легкие и отдает в сердце. У меня еще две пачки светло-зеленых таблеток, под цвет песни о "падземных жыхарах".
Лето 2005го года.