Десять дней назад я упомянула о том, что нахожусь в Ганновере. Всего я пробыла там, кажется, пять дней и они были весьма насыщенными, хотя и нельзя сказать, что особо приятными.
Началось все с того, что в один прекрасный вечер мне позвонила Инка и рассказала, что она в Ганновере, так как ее бабушка попала в больницу с тяжелой почечной инфекцией. На фоне заболевания у нее случился делириум и она несла восхитительного содержания бред: то забывая, что она находится в Германии, то спрашивая у своей дочери, как поживают обе ее внучки - гамбургская и мюнхенская, попутно отчитывая ее за тупость, мол зачем, дура такая, назвала дочерей одинаково, Иннами.
Чем дальше заходил наш разговор, тем дальше мы углублялись в бездны: инкино семейство, и раньше не отличавшееся особой чистоплотностью, в последний год приобрело синдром патологического накопительства и их трехкомнатная квартира превратилась в помесь скалада и помойки. Под конец мне стало ясно, что я, как друг, обязана хоть как-то помочь. И я вызвалась приехать и помочь хотя бы навести порядок.
Я уже была у них в доме несколько лет назад, но то, что я увидела в этот раз, повергло меня в полное и бесповоротное охуение. Во-первых там воняло. Нет. Там ВОНЯЛО. Сшибающая с ног вонь мочи перемешивалась с пикантными нотками гнили. А когда я открыла холодильник, то меня чуть не отправил в нокаут ядерный трупный запах. (Позже бабушка поведала, что холодильник она не открывала уже два года.)
Ситуация сложилась из ряда вон и к нам на подмогу прилетел инкин дядя, купив горящий билет на самолет аж из Канады. Благодаря его финансовой поддержке, получилось нанять профессиональных уборщиков. Но так как они занимались исключительно чисткой поверхностей, прежде нам нужно было хоть немного расчистить эти авгиевы конюшни. Мы наполнили десять столитровых мусорных пакетов только грязной одеждой. Оставшиеся две трети шмотья, нового, с бирками, кое-как распихали по шкафам. В кухне три таких же пакета мы наполнили только одними испорченными консервами. Сама же кухня кишела белыми тонкими червями, как выяснилось, личинками моли. Когда первая фаза брезгливости спала, мы иногда начинали заходиться в хохоте, вдруг обнаружив в каком-нибудь углу полную авоську русских карамелек или же еще один пакет с новыми носками. Так же выяснилось, что личинки из всей еды предпочитают фундук и герметично запакованная упаковка им не помеха, они прогрызают путь внутрь. Через два дня после того, как приятного вида молодой серб со своими сестрами отмыли кухню, дядя обнаружил сковороду с котлетами в нижнем ящике плиты. Как она там оказалась - загадка века.
Дни мы проводили в уборке и урегулированием вопроса об уходе на дому, так как бабушка уже, похоже, не сможет тянуть на себе быт и инкину мать, страдающую прогрессирующим множественным склерозом и посему практически парализованную. Ночи мы проводили за бухлом, пытаясь таким образом компенсировать нервное потрясение.
Дядю я помнила еще с прошлой встречи, хотя и не думаю, что он меня тогда запомнил. Мне же он запомнился как самовлюбленный надутый индюк, что, впрочем, не развенчалось. Но, поскольку нам пришлось интерагировать теснее, чем в прошлый раз, выяснилось, что он достаточно интересный собеседник, если выбрать правильную тактику и обходить больные мозоли.
Фантасмагория всей этой истории была настолько велика, что когда дядя в последнюю ночь моего и инкиного там пребывания признался мне в чрезвычайной своей заинтересованности мною и желанием перейти на новую ступень общения, я даже не охуела. Когда я украдкой сообщила об этом Инке, она тоже восприняла это без особых эмоций. Лишь после того, как она добралась домой, информация настигла ее и она позвонила мне с лихорадочным вопросом "DAFUQUE?! Я правильно тебя поняла?".
Дядя на мой вежливый отказ обиделся аки цаца, но я, честно говоря, не понимаю, на что он вообще рассчитывал.
Из этой поездки я вынесла несколько важных вещей:
1) Пыль - это не грязь и вообще у меня чисто.
2) Если у меня будут дети, нужно будет еще в трезвом уме дать им добро на лишение меня дееспособности, буде я съеду крышей и начну срать под себя.
3) Мужики, добившиеся более или менее высокого финансового статуса, иногда думают, что этого достаточно для того, чтобы закрутить роман.
Впрочем, дядя перевел мне сотню за труды и билеты, так что я великодушно прощаю ему его припездь.
Я с горем пополам дочитала Божественную Комедию, под конец она давалась мне ну крайне непросто. И начала Сумму Теологии. Правда теперь я не уверена, что хочу ее читать, так как в ней четыре тома по восемсот страниц каждый.
Телка со знакомств послала меня в хуй даже не пожелав встретиться. Теперь я ненавижу еще и баб.
У меня осталось десять дней до начала семестра, но я никак не могу заставить себя заняться чем-то полезным.
Я почти выровняла свой режим и сейчас иду баиньки, чтобы постараться встать в семь утра.
Пока я была в Ганновере, мне вдруг совершенно неожиданно написала Зельке и позвала в качалку. Удивительно.