Сегодня ко мне опять залетела Сесилья. Попросила много денех в долг,чуть не на коленях, иначе выгонят с общаги. Налички у меня не было, поехали в Winterhude. Там зашли в какую-то азиатскую рыгаловку, хотя не совсем, вполне в приличную, просто набор там был стандартный. Так то я впервые попробовала кокосового супа. Она меня спросила, чего это я такая пришибленная. А я со вчера еще никак не могу отойти от мыслей о Маше. Ночью я боялась заснуть, боялась, что вот точно так же, жив-здоров, а сердце откажет и привет. Я вообще не хочу умереть во сне. В детстве, насмотревшись церковных брошюр о безгрешных душах, отлетающих к Богу во сне, я думала, что это и есть самая блаженная кончина. Теперь же я понимаю, что тогда я, как и все дети, подсознательно считала себя бессмертной. Я хочу умереть в сознании и трезвом уме. Сегодня правда узнала, что у Маши сердце было больное и ей нужна была срочная операция, так что она всегда знала, что это может случиться в любой момент.
Так вот, толи дело в Сесиль толи во мне самой, но я ей сегодня рассказала много личного. Она же сказала, что мне надо найти смысл в жизни, тогда меня не будут посещать такие глупые мысли. Потом назвала меня глупой, незрелой девочкой, хлопнула по спине и мы пошли домой. На пути домой она вдруг задала этот самый вопрос, который я каждую секунду жду от всех и все равно надеюсь, что его не зададут.
- А тебе нравятся женщины?
Я рассмеялась, - Честно? Да!
- Ну наконец-то! А я тебе нравлюсь?
- Так, давай вот только без этого, а то еще испугаешься и убежишь.
Мы поржали и пошли дальше. Потом она слегка поподкалывала меня, что Пегги я ненавижу из-за того, что она мне втайне нравится. Я в шутку отмахивалась ногами и руками.
Посмотрим, изменится ли что-либо. Хотя мне кажется, она уже давно о всем догадалась, тем лучше.
Кстати, когда я сниму прошлогодний календарь со стены? И, кстати, а нужен ли мне новый?