В пятницу Лясниковой вдруг позвонила Хелен и пригласила нас всех в гости. Мы приехали в жопу мира, в Ральштедт. Хелен сейчас живет в квартире, отдельно от отца. Оказывается, учебу она бросила на третьей неделе, включая ориентировочную. Что ж физика - это не лафа. Теперь собирается поступать на экотрофологию, как и собиралась раньше. Сидели мы вот так за бутылочкой вина и все было отлично, пока она не позвала в гости каких-то соседей. Меня всегда удивляла эта ее черта. Несмотря на то, что сама она далеко не глупая девочка, в друзьях у нее вечно какие-то маргиналы. В общем, приперлись какие-то два гопника и испортили весь вечер.
Впрочем было уже поздно и мы через полчаса поехали домой.
В субботу съездила с Элинкой в бассейн, в воскресенье вечером была у Софи. И вот пришел понедельник. Сегодня была только одна пара физики, после нее я почти сразу поехала на работу. Работа меня добила. Похоже в этой квартире не убирались лет десять, я пидорила там до седьмого пота: пыль клубками, паутина уже слипшаяся и больше похожая на слизь. После работы купила пива и растеклась по дивану на кухне. Как и следовало ожидать, на меня накатило отвратительное настроение. Как в тумане я смотрела на соседей, которые ходили туда-сюда, и у меня не было даже желания здороваться. Им на меня тоже пох, что как-то неожиданно задело меня: я сидела и думала о том, что если я вдруг окочурусь в своей комнате, ни одна скотина не поинтересуется, жива ли я там, пока мой труп не начнет вонять.
Как всегда в такие вечера моим единственным собеседником становится гитара. От спиртного просыпается задушевный голос, песни приобретают особое меланхолическое звучание. Я открыла какой-то странный аккорд, невыносимо грустный, особенно если чередовать его с ми-минор. Правда слова на них не приходят, быть может когда-нибудь позже.
Завтра опять рано вставать и допоздна работать.
И кажется ко мне опять подкрадывается депрессия, хотя в данный момент даже как-то хочется, чтобы она наступила...